Неточные совпадения
Xлестаков. Это ничего! Для любви нет различия; и Карамзин сказал: «Законы осуждают». Мы
удалимся под сень струй… Руки вашей, руки прошу!
«
Удалась мне песенка! — молвил Гриша,
прыгая.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я
удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит одни труды верно и щедро.
Софья. Все мое старание употреблю заслужить доброе мнение людей достойных. Да как мне избежать, чтоб те, которые увидят, как от них я
удаляюсь, не стали на меня злобиться? Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб мне никто на свете зла не пожелал?
Г-жа Простакова. Милость Божия к нам, что
удалось. Ничего так не желаю, как отеческой его милости к Митрофанушке. Софьюшка, душа моя! не изволишь ли посмотреть дядюшкиной комнаты?
Помощник градоначальника, сославшись с стряпчим и неустрашимым штаб-офицером, стал убеждать глуповцев
удаляться немкиной и Клемантинкиной злоехидной прелести и обратиться к своим занятиям.
Как бы то ни было, но Беневоленский настолько огорчился отказом, что
удалился в дом купчихи Распоповой (которую уважал за искусство печь пироги с начинкой) и, чтобы дать исход пожиравшей его жажде умственной деятельности, с упоением предался сочинению проповедей. Целый месяц во всех городских церквах читали попы эти мастерские проповеди, и целый месяц вздыхали глуповцы, слушая их, — так чувствительно они были написаны! Сам градоначальник учил попов, как произносить их.
Скоро, однако ж, и в надзвездном мире сделалось душно; тогда он
удалился в уединенную комнату и, усевшись среди зелени померанцев и миртов, впал в забытье.
Пытались было зажечь клоповный завод, но в действиях осаждающих было мало единомыслия, так как никто не хотел взять на себя обязанность руководить ими, — и попытка не
удалась.
Перед ним было прелестнейшее женское личико, какое когда-нибудь
удавалось ему видеть.
Горько издевался он над суетными, тщеславными, высокоумными, которые о пище телесной заботятся, а духовною небрегут, и приглашал всех
удалиться в пустыню.
Однако ж она согласилась, и они
удалились в один из тех очаровательных приютов, которые со времен Микаладзе устраивались для градоначальников во всех мало-мальски порядочных домах города Глупова. Что происходило между ними — это для всех осталось тайною; но он вышел из приюта расстроенный и с заплаканными глазами. Внутреннее слово подействовало так сильно, что он даже не удостоил танцующих взглядом и прямо отправился домой.
После этого он будто бы жил еще долгое время в собственном имении, где и
удалось ему положить начало целой особи короткоголовых (микрокефалов), которые существуют в доднесь.
Скорым шагом
удалялся он прочь от города, а за ним, понурив головы и едва поспевая, следовали обыватели. Наконец к вечеру он пришел. Перед глазами его расстилалась совершенно ровная низина, на поверхности которой не замечалось ни одного бугорка, ни одной впадины. Куда ни обрати взоры — везде гладь, везде ровная скатерть, по которой можно шагать до бесконечности. Это был тоже бред, но бред точь-в-точь совпадавший с тем бредом, который гнездился в его голове…
— Но не лучше ли будет, ежели мы
удалимся в комнату более уединенную? — спросил он робко, как бы сам сомневаясь в приличии своего вопроса.
Ему так хорошо
удалось уговорить брата и дать ему взаймы денег на поездку, не раздражая его, что в этом отношении он был собой доволен.
Они поворачивались, чтоб итти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор, а крик. Левин, остановившись, кричал, и доктор тоже горячился. Толпа собиралась вокруг них. Княгиня с Кити поспешно
удалились, а полковник присоединился к толпе, чтоб узнать, в чём дело.
Левин застал жену грустною и скучающею. Обед трех сестер
удался бы очень весело, но потом его ждали, ждали, всем стало скучно, сестры разъехались, и она осталась одна.
И эта роль внешнего спокойствия вполне
удавалась ей.
Как только Левин подошел к ванне, ему тотчас же был представлен опыт, и опыт вполне
удался. Кухарка, нарочно для этого призванная, нагнулась к ребенку. Он нахмурился и отрицательно замотал головой. Кити нагнулась к нему, — он просиял улыбкой, уперся ручками в губку и запрукал губами, производя такой довольный и странный звук, что не только Кити и няня, но и Левин пришел в неожиданное восхищение.
Приехав во Французский театр, Вронский
удалился с полковым командиром в фойе и рассказал ему свой успех или неуспех.
[Это мне никогда не
удавалось.]
— А знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это ни на что не похоже, что у вас делается в уезде, как мне порассказал этот доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди будут
удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает как. Деньги мы платим, они идут на жалованье, а нет ни школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего нет.
Сконфуженный секретарь
удалился. Левин, во время совещания с секретарем совершенно оправившись от своего смущения, стоял, облокотившись обеими руками на стул, и на лице его было насмешливое внимание.
— Что за прелесть! Как это
удалось ему и как просто! Он и не понимает, как это хорошо. Да, надо не упустить и купить ее, — говорил Вронский.
Суп Мари-Луиз
удался прекрасно; пирожки крошечные, тающие во рту, были безукоризненны.
Избранная Вронским роль с переездом в палаццо
удалась совершенно, и, познакомившись чрез посредство Голенищева с некоторыми интересными лицами, первое время он был спокоен. Он писал под руководством итальянского профессора живописи этюды с натуры и занимался средневековою итальянскою жизнью. Средневековая итальянская жизнь в последнее время так прельстила Вронского, что он даже шляпу и плед через плечо стал носить по-средневековски, что очень шло к нему.
Обед с материальной стороны
удался; не менее он
удался и со стороны не-материальной.
Теперь же он видел только то, что Махотин быстро
удалялся, а он, шатаясь, стоял один на грязной неподвижной земле, а пред ним, тяжело дыша, лежала Фру-Фру и, перегнув к нему голову, смотрела на него своим прелестным глазом.
Если его что и занимало теперь, то лишь вопросы о том, найдут ли они что в Колпенском болоте, о том, какова окажется Ласка в сравнении с Краком, и как-то самому ему
удастся стрелять нынче.
Если она пожелает вас видеть, я дам вам знать, но теперь, я полагаю, вам лучше
удалиться.
— Вообще я вижу, что поездка твоя
удалась, — сказал он ей.
— Отчего же ты не можешь ничего сделать? Ты сделал попытку, и не
удалось по твоему, и ты покоряешься. Как не иметь самолюбия?
— Вот он! — сказал Левин, указывая на Ласку, которая, подняв одно ухо и высоко махая кончиком пушистого хвоста, тихим шагом, как бы желая продлить удовольствие и как бы улыбаясь, подносила убитую птицу к хозяину. — Ну, я рад, что тебе
удалось, — сказал Левин, вместе с тем уже испытывая чувство зависти, что не ему
удалось убить этого вальдшнепа.
— Ну, нечего делать!.. в другой раз! — сказал он, засмеявшись, и
удалился к своим пристыженным товарищам, которые тотчас увели его в другую комнату.
Я подошел к пьяному господину, взял его довольно крепко за руку и, посмотрев ему пристально в глаза, попросил
удалиться, — потому, прибавил я, что княжна давно уж обещалась танцевать мазурку со мною.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но,
удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Они
удалились, а я продолжал свой путь с большей осторожностью и наконец счастливо добрался до своей квартиры.
Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперед, чтоб поскорей
удалиться от края.
Я знаю, старые кавказцы любят поговорить, порассказать; им так редко это
удается: другой лет пять стоит где-нибудь в захолустье с ротой, и целые пять лет ему никто не скажет «здравствуйте» (потому что фельдфебель говорит «здравия желаю»).
— Да в том-то и штука, что его Казбич не нашел: он куда-то уезжал дней на шесть, а то
удалось ли бы Азамату увезти сестру?
— Грушницкий! — сказал я, — еще есть время; откажись от своей клеветы, и я тебе прощу все. Тебе не
удалось меня подурачить, и мое самолюбие удовлетворено; вспомни — мы были когда-то друзьями…
А! господин Грушницкий! ваша мистификация вам не
удастся… мы поменяемся ролями: теперь мне придется отыскивать на вашем бледном лице признаки тайного страха.
Недаром ему завидовали все наездники и не раз пытались ее украсть, только не
удавалось.
Но я вас отгадал, милая княжна, берегитесь! Вы хотите мне отплатить тою же монетою, кольнуть мое самолюбие, — вам не
удастся! и если вы мне объявите войну, то я буду беспощаден.
— Ну полно, полно! — сказал Печорин, обняв его дружески, — неужели я не тот же?.. Что делать?.. всякому своя дорога…
Удастся ли еще встретиться, — Бог знает!.. — Говоря это, он уже сидел в коляске, и ямщик уже начал подбирать вожжи.
В продолжение вечера я несколько раз нарочно старался вмешаться в их разговор, но она довольно сухо встречала мои замечания, и я с притворной досадой наконец
удалился. Княжна торжествовала; Грушницкий тоже. Торжествуйте, друзья мои, торопитесь… вам недолго торжествовать!.. Как быть? у меня есть предчувствие… Знакомясь с женщиной, я всегда безошибочно отгадывал, будет она меня любить или нет…
И точно, такую панораму вряд ли где еще
удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
Однако мне всегда было странно: я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? — оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? или это — магнетическое влияние сильного организма? или мне просто не
удавалось встретить женщину с упорным характером?
Она едва могла принудить себя не улыбнуться и скрыть свое торжество; ей
удалось, однако, довольно скоро принять совершенно равнодушный и даже строгий вид.